С 24 февраля в концертно-выставочном зале "В доме Нащокина" открывается новая выставка проекта Юрия Холдина "Свет фресок Дионисия — миру". Это не просто рядовая выставка, а особая акция – призыв к действенному размышлению о дальнейшей судьбе проекта, известного в художественной среде более десятка лет. В преддверии события "Завтра" беседует с вдовой фотохудожника Екатериной Даниловой.

"ЗАВТРА". Если ещё двадцать лет назад фотографией занималось ограниченное число людей, то сейчас фотографируют буквально все. Казалось бы, нынешние фотографы по качеству работ не должны уступать вашему супругу -  ан нет. Жива ещё другая фотография, которая находится на совершенно ином как техническом, так и духовном уровне. Расскажите, пожалуйста, о пути Юрия Ивановича, как появился проект?

Екатерина ДАНИЛОВА. У Юрия первоначально было дизайнерское образование, позднее возникло чёткое понимание, что для выражения своего видения ему наиболее близок язык фотоискусства. В его взгляде на мир, чем бы он ни занимался, чувствовалось очень сильное художественное начало. Поэтому он всегда относился к фотографии не как информационно-бытовому явлению, а исключительно как к Искусству.

В конце восьмидесятых-середине девяностых годов в России начался поворот людей к традиции, к вере. В поиске ответа на вечные вопросы: «кто мы, откуда мы, куда мы идём?» - произошёл невероятный прорыв в обращении к Православию. Юрий Иванович к тому времени уже состоявшийся мастер, имевший международные награды, мог бы и дальше заниматься фотобизнесом. Но как чувствующий пульс времени художник и внутренне не испытывая удовлетворения от чисто технической эксплуатации своих незаурядных способностей и умений, он вдруг остановил все свои светские проекты. Ему стало не интересно всё, как он говорил, связанное с формалистическими поисками и, услышав, что начал возрождаться Соловецкий монастырь. Он  отправился туда. Что это было? Призвание? Промысел Божий? Поездка на Соловки полностью изменила его путь. После неё он уже не вернулся к успешной светской карьере. Юрий стал свидетелем как у подножия Секирной горы устанавливали  Первый поклонный крест устанавливали, переносили мощи святых основателей монастыря. Под впечатлением он создал удивительный цикл, посвящённый возрождению Соловецкого монастыря. В цикле он запечатлел  «пограничное» состояние, когда на Соловках все ещё лежит в руинах, но в то же время - большое воодушевление в сердцах людей, которые возвращаются к вере. При жизни он не успел реализовать эту серию фотографий в выставочном формате, поскольку не воспринималась его работа большими циклами, да ещё и с сюжетно-образной основой. Очерк в фотографии – это не более 10-15 работ, а у него – выходившие за границы жанра громадные циклы. Первоначально у Юрия была идея рассказать об истории России на рубеже ХХ-ХХI веков через историю Соловецкого монастыря. Но так сложилось, что он отошёл в сторону от этого проекта, чувствуя, что его не понимают. И вот в 1994 году вместе с Юрием Кублановским, проехавшись по нескольким северным городам, по святым местам Белозерья, Юрий оказался в Ферапонтово.

"ЗАВТРА". Поясню нашим читателям, что самое главное творение Юрия Холдина — цикл фотографий уникальных фресок Ферапонтова монастыря, фресок Дионисия.

Екатерина ДАНИЛОВА. Когда Юрий впервые попал в ферапонтовский храм Рождества Богородицы, там ещё шла реставрация. Поднявшись на реставрационные леса, он впервые увидел фрески вживую. Всматриваясь в стенописные образы, Юрий был потрясён тем, насколько оригинал отличался от того, каким мы все привыкли видеть Дионисия в альбомах по древнерусскому искусству. Рассматривая фрески воочию, он вдруг отчётливо понял: в открывшемся ему ракурсе фресок никто никогда не видел. Это было озарение, подобное удару молнии. Вернувшись в Москву, Юрий стал поднимать издания по ферапонтовским фрескам за весь ХХ век и увидел, что Дионисий чудовищно пострадал из-за отсутствия профессионального подхода как к съёмке, так и к полиграфическому представлению стенописного шедевра. Фрески в Ферапонтовом монастыре находятся в очень сложном интерьерном пространстве, где много сводов, где естественный свет постоянно меняется в разное время года, суток, и вместе с ним меняется и цвет фресок. Фотографы, ранее снимавшие фрески, приняли решение исключить влияние переменчивого дневного света и снимать ночью. Освещали фрески искусственным светом холодного спектра, не пытаясь даже разобраться с малоконтрастной, тёплой палитрой, с потрясающей колористической гармонией, с эффектами парения, возникающими при соприкосновении образов со свето-воздушной средой собора. Никто не пытался даже подступиться к фрескам, чтобы передать главное, без чего Дионисий остаётся для нас "закрытой книгой", — эффект светоносности. В XV веке Дионисия современники называли мудрым, ценили как великого колориста. А за ХХ век вышло огромное количество альбомной макулатуры, которая напрочь уничтожила все достоинства оригинала, негативно влияя на вкус художников, нередко по этим изданиям обучавшимся. И когда Юрий Иванович сделал впервые грамотную работу, люди,  стоящие за всей прежней системой работы,  стали  на его труд выплёскивать желчь. Мол, у Холдина фрески получились эффектнее, чем в Ферапонтово. Но чем именно тогда восхищаются искушённые ценители искусства, открывающие для себя Дионисия по материалам Холдина? Ведь о том, что это настоящее фотооткрытие, говорили отнюдь не рядовые зрители, а специалисты, знающие этот памятник не только по некачественной полиграфии.  Даже Савва Ямщиков — реставратор всея Руси — при его отнюдь не теоретическом знании русского иконописания, увидев то, чего достиг Юрий Иванович, был изумлён, его любимый художник словно заново открылся. В течение семи лет Холдин ездил в Ферапонтово, он нашёл свои художественные приёмы для передачи тончайшей колористики фресок, снимая при дневном освещении. Такое случилось впервые в мировой практике.

«ЗАВТРА». Как же ему это удалось?

Екатерина ДАНИЛОВА. Наблюдая за «поведением» фресок в разное время суток, он установил некий камертон освещённости, при котором возникает колористическая гармония и светоносность тоже раскрывается в полноте. Это очень узкий диапазон полуденного освещения, а для храма это богослужебное евхаристическое время. Снимая много лет, независимо от влияния погоды, времени года, он так выстраивал схему освещения, чтобы плёнка постоянно видела цветовую температуру «полдня солнечного дня», подбирал лампы, управлял неоднородным переменчивым светом, постоянно переводя его конверсионными фильтрами из одной цветовой температуры в другую, просчитывал свет – очень сложная схема работы даже только с технической точки зрения. Съёмка велась на слайд, потом была долгая, экспериментально выстроенная схема допечатной подготовки. Юрий снимал в Ферапонтово, ехал в Москву, там проявлял и сканировал снимки, при этом привлекал специалистов, которые способны чувствовать эту колористическую гармонию – профессионалов высшего уровня, чтобы избежать искажений на этапе печати. За счет этой очень сложной схемы препресс ему удалось свести к абсолютному минимуму – на уровне 0,5 процента – диапазон возможных искажений цвета, тогда как обычно подобный диапазон составлял 12-16 процентов. На уровне работы с цветом, физики сравнивают степень погрешностей, которые он допускал при печати фресок с подходом к работе с космическими технологиями! Юрий Иванович создал эталон, единственный авторский экземпляр, уничтожив при этом все предыдущие, хоть сколько-нибудь не совпадавшие с подготовленной им цветопробой (как паспорт фрески по цвету) работы. Повторить созданную им выставку практически невозможно, она уникальна и не тиражируема. При жизни Юрий успел подготовить в выставочном формате 145 работ, дальше печать выставки продолжалась с подготовленными им к такой повышенной категории сложности работе специалистами по цвету и технологами. По найденным и отлаженным им для этой работы схемам, работали очень деликатно с его архивами. Сейчас выставочных работ 400. Но это был очень долгий процесс. Печать началась в 2004 году и остановилась только в 2014, когда вся отлаженная цепочка постепенно стала разрушаться из-за смены самих технологических процессов, заточенных под работу с плёночным исходником и добиваться столь качественных результатов уже не представлялось возможности.

«ЗАВТРА».  То есть, если бы понадобилось проделать ту же самую работу ещё раз, напечатать эти фотографии, это вряд ли удалось бы?

Екатерина ДАНИЛОВА. Да, это так. Процесс очень сложный. И неповторимый. Юрий Иванович ушёл из жизни, не оставив второго экземпляра. Поэтому выставка и бесценна. Остался только некий эталон. И чтобы защитить этот уникальный авторский экземпляр печати нам даже пришлось на полтора года вообще снять экспозицию, нигде её не выставлять, чтобы создать с его командой специалистов защитный дубль наиболее сложных для печати ключевых работ.

"ЗАВТРА". Я видел эту коллекцию в храме Христа Спасителя, перед Залом церковных соборов, где она находится сейчас?

Екатерина ДАНИЛОВА. В конце лета 2015 года мы вывезли оттуда около 300 работ в Новосибирский государственный художественный музей. Его директор Сергей Дубровин, увидев большое непонимание, с которым мы столкнулись, предложил забрать выставку ради её сохранения, ну и чтобы в Сибири смогли посмотреть в полноте. В таком большом формате, как сейчас в Новосибирске, выставка никуда из Москвы не выезжала, но мы согласились на предложение Сергея Михайловича, потому что условия для сохранности работ там создали идеальные. Уже не говоря о культуре отношения и чисто человеческой поддержке в сложной ситуации. Дело в том, что наш проект  решили перевести на арендные условия, через заключение договора с Фондом храма Христа Спасителя. Но проект некоммерческий, движимый исключительно энтузиазмом людей, и такие условия были уже не приемлемы для нас. Два десятка лет мы финансировали проект из личных средств. Спонсор был только один раз, фирма "Кодак" оплатила часть фотобумаги для печати перед выставкой в Третьяковской галерее в 2006 году. То есть никакой серьёзной финансовой поддержки у нас никогда не было, притом что материал, представленный в нашем проекте, — совершенно новое направление, которое дает возможность раскрыть двери маленького северного собора для очень широкой аудитории.

«ЗАВТРА».  Вам были предложены отношения арендно-договорные для продолжения работы в залах Храма Христа Спасителя, где она проработала на миссионерской ниве 4,5 года? Но ведь это единственный такого беспрецедентного качества материал для представления памятника мирового значения, который создавался в лоне именно православной культуры…

Екатерина ДАНИЛОВА. На консервативной площадке многое из задуманного Юрием не воспринимают, просто не могут отойти от стереотипов и понять, что это новый взгляд. Кажется, что такого противоречивого сделал Холдин, поместив развёрнутый образ знаменитого храма в природно-социальный контекст? Может ли кто-то быть рядом с Дионисием? (Вот ещё претензия людей, уязвлённых чужим преимуществом). А почему – нет? Ведь когда мы попадаем в Ферапонтово, мы видим 700 квадратных метров общей площади росписи. Из-за проблемы сохранности доступ к фрескам ограничен, всего пятнадцать минут. Получается, когда человек приезжает, у него нет возможности осмысленно воспринять эту красоту. Он ахнул, даже не поняв толком, что его поразило, и уже должен уйти. А Юрий в своей работе фокусирует внимание и на пространственном восприятии стенописи в целом, и на каждой композиции, и на деталях, позволяющих осознать смысловые акценты. Последовательно он прослеживает, шаг за шагом, весь путь Дионисия, раскрывая полноту замысла, внутренние мотивы композиционных построений в объёмном пространстве собора. Юрий развернул и показал образ древнерусского храма именно как духовное пространство, лишённое теней, сфокусировав внимание на тех вещах, которые сторонний зритель может просто не заметить. Он проделал за нас этот труд — внимательного и неспешного погружения в глубину священнобезмолвия, которым буквально дышат эти фрески. Такое сделано впервые применительно к подобным памятникам, и впервые — на таком духовном, художественном, профессиональном уровне. А учитывая, что объект представления — особо охраняемый памятник культурного наследия России, включённый в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, — это совсем не частного значения проект.

"ЗАВТРА". У исихастов был термин, связанный с темой духовного дерзновения, — "умное делание". Я думаю, это прекрасно применимо к созданию коллекции Юрия Холдина, да и самих фресок Дионисия. И то, что происходит вокруг коллекции, одновременно смешно и грустно, потому что мы видим абсолютное непонимание. Сидят какие-то бюрократы в рясах и высчитывают арендную плату. Как же дальше будет жить коллекция?

Екатерина ДАНИЛОВА. Это открытый вопрос. Нам, очевидно, необходимо искать партнёров, искать площадку — либо на пути взаимодействия с государством, либо — с меценатом, который способен будет понять масштаб дела не на коммунальном, а на культурном уровне. В идеале это должен быть музей, потому что работы Холдина в таком же единственном экземпляре, как и сами фрески Ферапонтова монастыря.

«ЗАВТРА».  Вам не предлагали сотрудничество представители крупных московских площадок? Разместить экспозицию, скажем, в Музее Москвы или Третьяковской галерее?

Екатерина ДАНИЛОВА. Мы переживаем время, когда все чувствуют недостаток заботы о поддержке серьёзных культурных явлений теми, кто перед обществом отвечает за культуру. Всё сильно  коммерциализировано.  У меня  в момент какого-то смятения упал взор на напутственные слова Патриарха Алексия II, написанные для каталога выставки в 2006 году: «Божие благословение да сопутствует дальнейшим трудам Фонда «Фрески Руси»! Имеем ли мы право не продолжать, то, что делаем, получив такое благословение?

"ЗАВТРА". Мне кажется, что пока выставка экспонировалась в ХХС, холдинская коллекция жила как-то в недрах церкви, не на виду. А ведь очень важно, чтобы она была общедоступна, чтобы она была на виду, чтобы эти фрески постоянно светили.

Екатерина ДАНИЛОВА. Вы правы, для немалой части нашей целевой публики мы оказались потеряны. О длительных экспозициях не дают, как правило, информацию в СМИ, и находившие нас зрители постоянно удивлялись тому, что находили нас случайно. В Москве сейчас осталась небольшая часть выставочных работ, и 24 февраля мы открываем в центральном совете ВООПИиК презентацию проекта в небольшом формате, чтобы публично предложить поискать решение, дабы полный Ферапонтовский цикл Юрия Холдина был постоянно доступен в музейном пространстве Москвы. Дело не только в выставке, а в сохранении проекта в целом, с его исследовательским потенциалом, с просветительской программой. Проекту нужны единомышленники, сподвижники, чтобы сделать его доступным обширной публике, которая постоянно нас поддерживает, пишет письма в различные высокие инстанции — люди отстаивают своё право доступа к национальной святыне, но, видимо, понимание, что другого пути представления Дионисия на сегодняшний день нет, ещё не достигло сознания тех, кто вершит судьбы современной культуры.

Беседовал Андрей ФЕФЕЛОВ

Выставка открыта с 24 февраля по 20 марта, в будние дни с 10.00 до 19.00, выходные — по предварительной договорённости.

Проезд: м. "Кропоткинская", Гагаринский пер., д.4/2

Справки по тел.: 8 (910) 426‑81‑45